В конце июля / начале августа родноверы отмечают так называемый «день Перуна», праздник, мягко говоря, спорный в отношении историко-реконструкторском, однако, наряду с Купалой часто один из самых массовых. 20 июля 2019 я посетил его в знаменитом капище Красотынка. Почему я решил так сделать и как это было – в этом, очередном выпуске моих путевых заметок.
Последние годы я преимущественно занимаюсь полабо-балтийскими славянами, готовя (слишком долго, зато основательно) большие материалы по ним. В этой связи меня давно заинтересовал и знаменитый на всю языческую Россию храм из святилища в Красотынке: деревушке в 15–20 минутах езды от центра Калуги. Одна из крупнейших и старейших родноверских организаций – Союз Славянских Общин Славянской Родной Веры (ССО СРВ) – купила здесь большой участок земли и устроила на нём языческий комплекс, жемчужиной которого является храм, построенный по образцу ободритского комплекса Гросс-Раден. А ободриты – как известно, балтийские славяне, и мне хотелось посмотреть, как их культурные примеры средневековья влияют на современную архитектуру (пусть и частного характера).
Впрочем, Гросс-Раден – это реконструкция во многом собирательная; в нём сочетаются образцы также руянской и другой ободритской археологии IX–XII вв.; не все ныне согласны и с тем, что всё там воссоздано верно. Однако, поскольку восточные славяне не имели крытых храмов (см. далее), образцы их славянские язычники могут брать только у славян западных: точнее говоря, балтийских, которые не только единственные точно их строили, но даже и называли по-особому: контины (от праславянского *kǫtъ: «(красный) угол»; по-русски было бы «кутина»). В описании моей поездки по Германии я посвятил Гросс-Радену довольно большое внимание, можно всё там найти с фотографиями (ссылки на выпуски о моих поездках по разным языческим и околоязыческим местам см. в конце поста).
Я собирался к себе в деревню на конец июля и тут мне под руку попалось приглашение на «День Перуна» 2019 года (https://vk.com/perunovden) как раз на Красотынку, куда я давно целился, да всё не решался. Я рассудил, что раз уж всё равно ехать в Центральную Россию, то 400 км в Калужскую землю «не такой уж» крюк, к тому же я смог бы повидать в Москве давно не виденного брата. И вот на перекладных из Москвы с коллегой-антропологом к раннему утру 20 июля (сб) я впервые оказался в Калуге. Городок сильно напомнил хорошо мне знакомую Тверь своими необустроенностью, нищетой и грязью – я говорю это не как питерский сноб, а как печалящийся патриот: увы, русская провинция меня никак не порадует. Впрочем, купив билеты на «Жёсткий автобус» (так было написано в билете, кондукторша пояснила, что речь о сиденьях), мы не много времени провели в самом городе утром: втиснувшись в маршрутку, которую, по ощущениям, списали в Питере «на пенсию» году в 1995-м, и в который втискивались на следующих остановках вплоть до полной давки люди, мы помчались к Красотынке. Народ вокруг, впрочем, оказался очень дружелюбным и душевным; услышав как мы просим водителя не забыть нас высадить на неведомом нам месте, пол-автобуса сочувственно описали где и когда нам надо выходить, а при подъезде все сразу стали окрикивать рулевого. Кроме нас, там никто больше не вышел.
Место мы нашли сразу: у главной трассы близ остановки стоял указатель на Красотынку, на который был приклеен «коловрат», вроде и не бросающийся в глаза, но с другой стороны, дающий наводку тем, кто знал, чем Красотынка знаменита. Мы пошли по дороге через поле, гадая, будет ли днём дождь или солнце. Оказалось и то и другое помаленьку, к этому ещё вернусь. По пути к святилищу – минут 8–10 пешком – нас изредка обгоняли машины; а вот на автобусах, видно, народ туда ехал не особо.
Вскоре мы увидели справа заметный палаточный городок. Участок – более 4,5 гектар в общих чертах квадратной формы, простирающийся до самой деревни Красотынка – был огорожен приличным забором, рядом с идолом у входа стояла табличка «Историческое наследие славян. Реконструкция славянского святилища VIII–XII в.», которую, впрочем, кроме меня никто не замечал. Здесь нас встретили местные: ещё недоодевшиеся в обрядовые одежды, но уже готовящиеся к наступающему празднеству. Нам предложили распечатку обрядовых текстов, красивый календарик и показали расписание, и сказали: идите дальше куда хотите. В этом, кстати, вообще большая беда неоязыческих мероприятий, как кажется мне и не только: приезжайте на день, но события есть на пару часов; остальное время – гуляйте и делайте что хотите. Положим, в хорошую погоду можно позагорать или побродить, но вообще, можно было бы и насытить расписание (это мой совет не только калужским, но и вообще всем родноверам).
Впрочем, кое-что было помимо обрядов, конечно. Так, на участке были установлены турники нескольких типов: такое близ языческих капищ я увидел впервые, и мне это просто безмерно понравилось – и полезно, и логично! Ведь именно у язычников «в здоровом теле здоровый дух», а не бренное тело и соблазняющая рука (намёк на библейское Мф. 5:28–30). Далее, были там большие качели для детишек, между прочим, тоже всех наряженных в соответствующие одеяния. Была там большая ярмарка, впрочем, со своей спецификой: продавалось много дребедени (притом что сам глава общины – см. далее – ругал многое из этого), чрезмерно много скандинавщины и всякого другого не особо славянского. Странно, что было очень мало книг, заметный процент от которых почему-то составляли к тому же работы Лео Таксиля – автора, конечно, остроумного, но никоим образом с язычеством не связанного. Были там состязания: немного армрестлинга, пара видов видов борьбы с инструкторами. За дополнительные сантики в особом уголке можно было пострелять из лука или пометать копья. В одной лавке мне довелось поиграть в дальдозу: средневековая игра, более всего похожая на нарды; рядом стоял хнефатафл (они же (?) древнерусские «тавлеи»). Добавить бы ещё догонялки, народные игры, мастер-классы. Не особенно большой предоставили выбор питания: была только одна недешёвая лавочка, благо мы немного запаслись в городе.
Большу́ю часть участка занимал палаточный городок. Вероятно, многие заехали ещё в пятницу, а уезжали в воскресенье; но мы могли посвятить празднику только несколько часов днём этой субботы. В 10 утра, увидевшись с организатором общины и праздника Вадимом Станиславовичем Казаковым – между прочим, легендой родноверия и одним из его отцов-основателей – мы начали с его ЭКСКУРСИИ по святилищу. Это была хорошая мысль. Оказалось, здесь было немало сакральных построек: в одном уголке была конструкция для поминания павших, в другом строился пиршественный зал под названием контына (и действительно, под континами в «Житиях» Оттона Бамбергского понимались и храмы и пиршественные залы подле них, правда они – только во вторую очередь) и т.д. По ходу рассказа автор кое-что говорил об учении общины (типичное родноверие), ругал дребедень, включая продающееся рядом, но порой и сам говорил довольно спорные для науки вещи (например, отождествляя Яровита балтийских славян с Ярилой – в то время как последний не относится достоверно к числу средневековых славянских Божеств). Про святилище в целом было сказано следующее: что первый раз языческий обряд здесь, как раз на день Перуна, проходил в 1994 году недалеко – в 2 км отсюда на реке Калужке. Однако с 2003 года был организован сбор пожертвований, земля куплена в 2011, и работы на ней планируется ещё много. Разумеется, меня больше всего интересовал храм. Он был построен в 2011–2015 годах, и ориентирован на северо-восток, на место восхода Солнца в летнее Солнцестояние, его размеры 12,5х7 м – говорили, что он размером с Гросс-Раден, но мне показался заметно больше. Сам Вадим Казаков, как я понял, по жизни был тесно связан со строительством; и хоть я не особо в этом разбираюсь, а увидел и сам, что всё было сделано очень классно, красиво, качественно и по уму – от храма в визуальном отношении у меня остались одни восторги. Впрочем, в самом храме внизу, по образцу знаменитого (благодаря очередным неточностям Рыбакова) «алтаря» в Киеве будто бы на месте капища Владимира (археологи установили, что это сооружение на самом деле не имело к славянским языческим алтарям никакого отношения), было устроено место для огня. Да, оно было здорово сделано и продумано, но мне было жалко ласточек, которые построили на крыше храма гнездо и которые неистово паниковали все те часы, пока этот священный огонь дымил им наверх. А ведь Вадим Казаков верно заметил, что ласточки у славян были священны и их берегли даже когда они строили, как писал Саксон Грамматик, гнёзда прямо на истуканах. И в Гросс-Радене в реконструкции храма (совершенно пустой: там нет даже пола) тоже было сразу несколько их гнёзд, но там дым не беспокоил. Глава общины сообщил, что этот храм был первым языческим в Европе за последние много веков, лишь в 2016 году где-то возвели следующий скандинавы. Как я узнал потом на круглом столе «Новое язычество: дискурсы и практики» в рамках III Конгресса Русского религиоведческого общества (vk.com/wall-175240387_2507 см. вторую половину видео), у религиоведов Нижнего Новгорода даже есть 3D модель святилища.
Я задал несколько вопросов В.С. Казакову, и ответы его были небезынтересны. Так, храм Красотынки был посвящён Сварожичу, и я сперва не вполне понимал, о каком именно речь: Огне-Сварожиче (вроде таково полное название храма Красотынки) из восточнославянских поучений против язычества, или Боге воителе-предсказателе Сварожиче-Редегосте, коего почитали северные велеты (и не только) западнославянского мира, которые-то и строили подобные храмы. Он ответил, что видит язычество всех славян единым, и этот ответ – вполне себе дискуссионный для науки – мне пришёлся по душе. Правда, не уверен, что, как продолжил рассказчик, и Сварожич был один и тот же, но этот подход имеет право на жизнь. Мне стало любопытно, почему взят такой образец храма, и В.С. Казаков сказал, что традиция святилищ была едина, и восточные славяне тоже строили святилища. Он дал мне и ссылку на литературу; спорить было не вполне уместно, но с названием храма, кажется, я вполне разобрался. «Славяне-язычники» и «предки» это понятия, которые вполне могут сливаться, если это необходимо: такова общая тенденция неоязычества, пусть и не бесспорная для объективного взора.
Спустя некоторое время мой спутник устроил целое интервью с Вадимом Казаковым, где тот рассказал нам двоим в частном порядке многое о началах родноверия и особенно интересующем моего коллегу (из-за темы научной работы) язычестве Калужской области. Так, в 1998 году на основании каких-то польских аналогов едва ли не 1930-х годов В.С. Казаков предложил понятие «родная вера», из которого через год Велеслав создал слово «родноверие» (версия Вадима Казакова, вполне авторитетная, хотя известны и другие взгляды на это; я лично думал, что это поляки с нас взяли). Велеслав в описании истории раннего родноверия не фигурировал; он появился вдруг и достаточно поздно, но сразу же «перетянул на себя одеяло» (скорее моё понимание, чем слова Вадима Казакова) и стал большим деятелем и магнитом тогдашней тусовки. Впрочем, лично меня не так уж занимала история родноверия, не вполне моей «конфессии», к тому же больше московской по наполнению: на меня названные точно прямо ни в чём не повлияли. Понравилась, однако, приведённая цитата Доброслава, который много повлиял на Вадима Казакова в начале его пути: «язычество – это дорога, а христианство – пыль на дороге». Затем мы уговорили Вадима Станиславовича показать нам храм изнутри: вход туда допускался только главам общин. Нас пустили на несколько минут и даже позволили поснимать; всё было изумительно красиво и, честно, много превосходило изяществом Гросс-Раденский образец.
Затем мы пошли бродить, осматривая ярмарку и развлечения – которые я уже описал (книги Таксиля, качели, турники). Стало солнечно и жарко – июль! – мы загорали и скучали. Приятно было быть окружёнными сплошь славянскими лицами и не видеть никого с сигаретами, хотя странно – не по исторической реконструкции – что сюда не пускали животных. Наконец, ближе к вечеру подошло время обряда.
В круглом капище с высоким идолом Перуна посредине – это отдельный от храма комплекс в стороне от него, типичный для родноверов (в отличие от уникального храма) – собрали полукругом весь народ, и мы смогли его организованно посчитать. Мой коллега, не сговариваясь, набрал «примерно 300», я – «чуть меньше 350»; пересчитывать не стали, сойдясь, что около того. Долгие речи жрецов на каком-то странном языке (уж точно не древнерусском; скорее какая-то не вполне удачная стилизация) и долгие обряды, которые, может и опирались на некую этнографию, но вряд ли настраивали народ на священное. Некоторые рядом откровенно скучали. Я вспомнил, как родноверы ругали православные обряды: «непонятно и скучно», но здесь было то же. Жрецы в центре капища что-то носили и поджигали; пронесли несколько хлебов, как это принято. Затем стало веселее: пошли обрядовые бои, больше для потехи, чем для спорта. Опишу последний, самый забавный. Выбрали двух баб: они же выбрали мужиков, которые должны были нести их. Одна была совсем толстуха: ей подобрали здоровенного качка. Однако с минуту он не мог её приподнять, чтобы подсадить на спину. Наконец, ему помогли; начали толкаться, и через пару минут толстуха рухнулась, раскатившись по земле и не знаю как не убившись. Мужик же – по формам вроде вылитый Арни в молодости – не мог выпрямиться и хватался за спину. Народ смеялся, и все наконец были довольны. Вернулись к обряду, пошло поджигание крады; вдруг в сторону святилища понеслась грозовая туча. Жрецы что-то кричали во славу Перуна, я же ждал, что вот-вот ударит молния и Бог Грозы проявится во всей красе. Мой друг, к язычеству весьма скептичный, тоже с любопытством посматривал на тучу; но молнии всё же не было. Обряд, очень затянутый, перешёл на какой-то следующий этап и пошёл сильный дождь. Народ стал переходить к другим местам по указу жрецов. Времени до электрички оставалось мало; не сумев, к досаде для себя, попрощаться с местными и особенно Вадимом Казаковым – хороший мужик, открытый – мы вынуждены были уйти. Автобуса ждать не пришлось; нас любезно подбросил до Калуги лихач из Москвы с обряда; мы даже смогли бегло осмотреть город, благо дождь прекратился.
Впрочем, смотреть было нечего. Стоящая словно в стороне от города река Ока выглядела по-сельски заброшенной, хотя на ней и было несколько рыбаков; разочаровал ведущий к пляжу путь, который можно было бы столь же точно назвать «помойкой», сколь и «дорогой». Печально. Одна из главных линий города, улица Кирова, показала вдали с одного места слева – памятник К.Э. Циолковскому, справа – обелиск Монумента Победы, ближе мы не пошли ни к одному, сфотографировав поблизости церковь Иоанна Предтечи, которую я узнал по фотографиям серии «достопримечательности Калуги» из гугла, а затем – Драматический театр, масштабный и с красивым фонтаном. Дальше мы успевали только в магазин и на электричку. Жаль, не смогли организовать выход к Каменному мосту и рядом памятнику Кукше Печерскому, убитому где-то на Оке (но не в черте Калуги) язычниками аж в XII в. – это бы можно было повидать.
Таким поучился мой калужский выезд: удачным, поскольку кроме храма для меня остальное было факультативно, а его я смог изучить и снаружи и внутри. Любопытно было бы глянуть на второе здание, «контыну», когда её достроят – видимо, она будет чем-то похожа.
